КЛЕЁНЧАТЫЙ МОДЕРНИЗМ
И ДРУГИЕ ПОДРОБНОСТИ ЧАСТНОГО ХАРАКТЕРА
Выставка Елены и Виктора Воробьёвых
27 августа – 28 сентября, 2025
Персональная выставка
Елены и Виктора Воробьёвых
Елены и Виктора Воробьёвых
Воробьёвы последовательно обращаются к теме повседневности и визуальной среды, где соседствуют базарный кич и гламур. В новой экспозиции — живописные работы на клеёнках, документальные фотографии и архивные проекты художников. Эти элементы складываются в ироничное высказывание о границах «хорошего вкуса», о смешении привычного и чуждого, бытового и художественного.
Не секрет, что быт, обыденность, поверхность «бытия» всегда были сферой наших интересов, источником и главным поставщиком концепций и образов. И этот выставочный проект не исключение.
Клеёнки
Базар, барахолка — целый мир, кишащий человеческо-товарной массой. В него погружаешься, заранее соглашаясь на всё, что он предложит — толчея, говор, крики (Жол, жол!), запахи, вкусы и привкусы, китайско-турецкие красОты, ковры, посуда, безумные принты и моды. Здесь понимаешь, что культура этого места - кич и его многообразие. Его нужно осознать и полюбить. Не отторгать, как проявление низшего в культурной иерархии, а восхититься и принять, как альтернативу «чистому искусству», «высокому дизайну» и «хорошему вкусу».
Клеёнки
Базар, барахолка — целый мир, кишащий человеческо-товарной массой. В него погружаешься, заранее соглашаясь на всё, что он предложит — толчея, говор, крики (Жол, жол!), запахи, вкусы и привкусы, китайско-турецкие красОты, ковры, посуда, безумные принты и моды. Здесь понимаешь, что культура этого места - кич и его многообразие. Его нужно осознать и полюбить. Не отторгать, как проявление низшего в культурной иерархии, а восхититься и принять, как альтернативу «чистому искусству», «высокому дизайну» и «хорошему вкусу».
А вот гламур? Чем уж так сильно отличается дорогой гламур от дешевого? Ничем, кроме материалов, в первом случае — золото, бриллианты, кожа, во втором — пластик, стразы, кожзам. Стремление к той же безобразной красоте, но малыми средствами, там дорого и богато, здесь дёшево и сердито. Два мира смыкаются в жажде позолотить и обриллиантить видимую убогость беспощадной реальности. А кич, он и есть кич независимо от средств, вложенных в его объекты.
Если бы обитатели базаров-барахолок были склонны к анализу и концептуализации, то наверняка визуальную среду своего обитания рассматривали бы, как стёб.
Вот примерно с такими же смешанными чувствами любопытства, отторжения и восхищения погружаешься в этот мир, чтобы выловить свою рыбку. Когда проходишь сквозь ряды с рулонами клеёнок (радость хозяйкам на замену скатерти), где каждая предлагает свою красоту, свой кричащий орнаментальный дизайн, понимаешь, что тут добавить нечего. Всё сказано оформителями этой дешевой продукции. Тут не до искусства.
Ну, а всё-таки? Если столкнуть — смешать «визуальные коды» живописной культуры (как я её понимаю) и кичеватой орнаменталистики ширпотреба. Что получится? И получится ли? Есть, ли здесь «художественное качество» и хороша ли концепция? Одиннадцать «шедевров», где я наслоила свои устоявшиеся живописные сюжеты на особо ужасные синтетические принты, вписав обрывки текстов, случайно увиденных инструкций и объявлений, наверное, не дают ответа на эти вопросы. Но этот эксперимент посчитала закрытым.
Если бы обитатели базаров-барахолок были склонны к анализу и концептуализации, то наверняка визуальную среду своего обитания рассматривали бы, как стёб.
Вот примерно с такими же смешанными чувствами любопытства, отторжения и восхищения погружаешься в этот мир, чтобы выловить свою рыбку. Когда проходишь сквозь ряды с рулонами клеёнок (радость хозяйкам на замену скатерти), где каждая предлагает свою красоту, свой кричащий орнаментальный дизайн, понимаешь, что тут добавить нечего. Всё сказано оформителями этой дешевой продукции. Тут не до искусства.
Ну, а всё-таки? Если столкнуть — смешать «визуальные коды» живописной культуры (как я её понимаю) и кичеватой орнаменталистики ширпотреба. Что получится? И получится ли? Есть, ли здесь «художественное качество» и хороша ли концепция? Одиннадцать «шедевров», где я наслоила свои устоявшиеся живописные сюжеты на особо ужасные синтетические принты, вписав обрывки текстов, случайно увиденных инструкций и объявлений, наверное, не дают ответа на эти вопросы. Но этот эксперимент посчитала закрытым.
Подробности
Пока я старалась, честно, без фиги в кармане писать свои картины на клеёнчатой поверхности, Виктор втихаря, как папарацци, снимал все эти муки творчества. Всё это происходило чаще с утра, когда «художник» в пижаме, проснувшись и протерев глаза, устремлял свои взоры на начатую работу, чтобы на свежую голову решать только ему одному посильные художественные задачи. Сначала меня это раздражало, но потом я даже стала позировать. Так получилась серия документальной фиксации этого довольно забавного процесса, типа — художник проснулся и вот, что получилось в результате его усилий. Кстати, наш кот Кошут тоже помогал мне, что тоже было честно задокументировано.
Мы «облагородили» все фотографии применив в оформлении всю кичеватую красоту. Для багета подошли пенопластовые галтели со строительного рынка, которыми украшают потолки в наших панельках. Позолотив и посеребрив их, получили «богатые» резные рамы. Понта, побольше понта!
Но, что я заметила, какую бы дрянь мы не употребляли для изготовления искусства, у нас всё равно всё получается довольно культурно. А это не очень хорошо, для настоящего художника…
Наши художественные дела питерский искусствовед и переводчик Андрей Фоменко назвал в своем тексте «занимательным модернизмом», определив нас в занимательные модернисты. Ни два, ни полтора, нет бы — честные модернисты или умные концептуалисты. Ан нет. Хорошо хоть не занудные академисты. Ну что ж, мир хаоса нуждается и в таких дефинициях.
Пока я старалась, честно, без фиги в кармане писать свои картины на клеёнчатой поверхности, Виктор втихаря, как папарацци, снимал все эти муки творчества. Всё это происходило чаще с утра, когда «художник» в пижаме, проснувшись и протерев глаза, устремлял свои взоры на начатую работу, чтобы на свежую голову решать только ему одному посильные художественные задачи. Сначала меня это раздражало, но потом я даже стала позировать. Так получилась серия документальной фиксации этого довольно забавного процесса, типа — художник проснулся и вот, что получилось в результате его усилий. Кстати, наш кот Кошут тоже помогал мне, что тоже было честно задокументировано.
Мы «облагородили» все фотографии применив в оформлении всю кичеватую красоту. Для багета подошли пенопластовые галтели со строительного рынка, которыми украшают потолки в наших панельках. Позолотив и посеребрив их, получили «богатые» резные рамы. Понта, побольше понта!
Но, что я заметила, какую бы дрянь мы не употребляли для изготовления искусства, у нас всё равно всё получается довольно культурно. А это не очень хорошо, для настоящего художника…
Наши художественные дела питерский искусствовед и переводчик Андрей Фоменко назвал в своем тексте «занимательным модернизмом», определив нас в занимательные модернисты. Ни два, ни полтора, нет бы — честные модернисты или умные концептуалисты. Ан нет. Хорошо хоть не занудные академисты. Ну что ж, мир хаоса нуждается и в таких дефинициях.
Добавки
Чтобы разнообразить и еще более уплотнить экспозицию, мы решили добавить сюда несколько работ нашего раннего занимательно-модернистского периода. Это сложносочиненная инсталляция «Мутирующий объект любви. Я люблю Флюка, я люблю рыбу» 1998 года, видео «Эротико-вегетарианский триллер» 2000 года и пару гифок «Венера с мантами» 2010 года и может быть ещё что-нибудь. Внимательный зритель заметит, что во всех выставленных работах речь идет о чувствах (высокодуховных) замешаных на физиологии (в основном пищеварительной). Что в общем-то и определяет по нашим саркастическим ощущениям, сущность человеческого существования, так сказать.
P. S.
И да, раз уж сейчас сплошной передел мироустройства с кровавыми разборками, самое время присесть перекусить…
Елена Воробьева, 2025
Чтобы разнообразить и еще более уплотнить экспозицию, мы решили добавить сюда несколько работ нашего раннего занимательно-модернистского периода. Это сложносочиненная инсталляция «Мутирующий объект любви. Я люблю Флюка, я люблю рыбу» 1998 года, видео «Эротико-вегетарианский триллер» 2000 года и пару гифок «Венера с мантами» 2010 года и может быть ещё что-нибудь. Внимательный зритель заметит, что во всех выставленных работах речь идет о чувствах (высокодуховных) замешаных на физиологии (в основном пищеварительной). Что в общем-то и определяет по нашим саркастическим ощущениям, сущность человеческого существования, так сказать.
P. S.
И да, раз уж сейчас сплошной передел мироустройства с кровавыми разборками, самое время присесть перекусить…
Елена Воробьева, 2025
